Александр Акулиничев
Туве Янссон:
муми-мама
и ее тяга к свободе
муми-мама
и ее тяга к свободе
Ее жизнь в искусстве началась в 1915-м, в годовалом возрасте. Сигне Хаммарштен, 33-летняя художница, сделала скетч ее младенческих рук — рук своей дочери по имени Туве. Одна была сжата в кулак, другая — с распрямленными пальцами; одна, стиснутая, словно говорила о начавшейся внутренней борьбе, другая, расправленная — готовилась схватиться за кисть.
Богемное дитя
Молодая Туве Янссон и ее работы
Конечно, это ход простой и избитый — начинать статью о великом таланте с пассажа о том, как еще «в раннем-раннем детстве проявилось будущее дарование». Сама Туве Янссон ценила простоту, как ценит ее всякий человек, проведший всю жизнь в Финляндии, но никогда не признала бы удачным банальный прием. Однако в случае с ней в предопределенность судьбы верится как-то особенно легко.
Отец — знаменитый скульптор Виктор Янссон, чьи работы и сегодня украшают несколько парков в Хельсинки. Слыл женоненавистником, потому и памятники в основном посвящал суровым мужчинам, военным — правда, по иронии судьбы современные туристы чаще всего видят ту его редкую скульптуру, что изображает женщину: Convolvulus, «Вьюнок». Статуя эта и расположена неподалеку от вокзала Хельсинки, и с 1931 года остается единственным ростовым скульптурным изображением Туве Янссон в финской столице. Да-да, 17-летняя девушка, привыкшая прятаться от шумных отцовских «мужских клубов», послужила Виктору Янссону моделью для этой довольно откровенной работы, символизирующей наступление весны.
Мать — штатный технический художник Банка Финляндии, чье творчество известно широкой публике даже больше мужниного, поскольку ее кисти принадлежит более 200 почтовых марок. По меркам начала XX века, Сигне Хаммарштен была подлинной эмансипе: отучилась в Стокгольмском университете, в одиночку путешествовала по Европе, имела постоянную хорошо оплачиваемую работу, первого ребенка завела в 32, последнего — в 44 года. Иногда она просила маленькую дочь помочь с рисунками: аккуратно закрасить отдельные элементы, прорисовать фон — жизнь в творческой и богемной семье быстро сделала саму Туве человеком творческим — но не богемным.
Отец — знаменитый скульптор Виктор Янссон, чьи работы и сегодня украшают несколько парков в Хельсинки. Слыл женоненавистником, потому и памятники в основном посвящал суровым мужчинам, военным — правда, по иронии судьбы современные туристы чаще всего видят ту его редкую скульптуру, что изображает женщину: Convolvulus, «Вьюнок». Статуя эта и расположена неподалеку от вокзала Хельсинки, и с 1931 года остается единственным ростовым скульптурным изображением Туве Янссон в финской столице. Да-да, 17-летняя девушка, привыкшая прятаться от шумных отцовских «мужских клубов», послужила Виктору Янссону моделью для этой довольно откровенной работы, символизирующей наступление весны.
Мать — штатный технический художник Банка Финляндии, чье творчество известно широкой публике даже больше мужниного, поскольку ее кисти принадлежит более 200 почтовых марок. По меркам начала XX века, Сигне Хаммарштен была подлинной эмансипе: отучилась в Стокгольмском университете, в одиночку путешествовала по Европе, имела постоянную хорошо оплачиваемую работу, первого ребенка завела в 32, последнего — в 44 года. Иногда она просила маленькую дочь помочь с рисунками: аккуратно закрасить отдельные элементы, прорисовать фон — жизнь в творческой и богемной семье быстро сделала саму Туве человеком творческим — но не богемным.
От рисунка в уборной к росписи мэрии
Работа над панно для здания мэрии Хельсинки
Во время очередных пьяных посиделок отцовских друзей подросток Туве спряталась вдали от общего гвалта и нарисовала на стене уборной своего первого муми-тролля, похожего одновременно на бегемота и Иммануила Канта, и написала снизу: «Свобода — лучшая из всех вещей». Спустя годы этот принцип дерзкая молодая художница сохранит, работая карикатуристом в местном политическом журнале Garm. Ее кисти принадлежат, среди прочего, изображения Гитлера в подгузниках, требующего дополнительный кусок пирога (опубликовано вскоре после Мюнхенского соглашения), и Сталина, выхватывающего из огромных ножен меч, оказавшийся на поверку крошечным (цензуру в дни русско-финской войны не прошло).
В годы Второй мировой войны Туве Янссон все реже рисовала карикатуры и все чаще — книжки про муми-троллей и великолепный Муми-дол, место, где никогда не бывает серьезных конфликтов, а всякий странник неизменно находит приют. Психологический мотив такой перемены в творчестве понятен: это обыкновенный эскапизм, нежелание каждый день вариться в информационном потоке и пытаться подстроиться под политические ветра. «Свобода — лучшая из всех вещей», и именно муми-тролли подарили ее художнице. Запрос на эскапистские произведения в 1950-е годы был обостренным по всему миру: американцы приникали к телевизорам, где показывали «Сумеречную зону», советские граждане по пять раз ходили на премьеры «Кубанских казаков» и других мюзиклов, французские дети полюбили приключенческие комиксы о Тинтине и Астериксе.
В годы Второй мировой войны Туве Янссон все реже рисовала карикатуры и все чаще — книжки про муми-троллей и великолепный Муми-дол, место, где никогда не бывает серьезных конфликтов, а всякий странник неизменно находит приют. Психологический мотив такой перемены в творчестве понятен: это обыкновенный эскапизм, нежелание каждый день вариться в информационном потоке и пытаться подстроиться под политические ветра. «Свобода — лучшая из всех вещей», и именно муми-тролли подарили ее художнице. Запрос на эскапистские произведения в 1950-е годы был обостренным по всему миру: американцы приникали к телевизорам, где показывали «Сумеречную зону», советские граждане по пять раз ходили на премьеры «Кубанских казаков» и других мюзиклов, французские дети полюбили приключенческие комиксы о Тинтине и Астериксе.
“
В 1954 году к финской художнице обратилась газета London Evening News: британцы предложили ей выпускать по одному комикс-стрипу в день, при условии, что это будут забавные истории с продолжением
Если первая послевоенная повесть «Муми-тролль и комета» имела отчетливое символическое значение (комета долго и устрашающе движется к Муми-долу, грозя уничтожить его, но в итоге чудом пролетает мимо, и мирная жизнь возвращается), служила напоминанием о хрупкости нашей цивилизации, то последующие работы Туве Янссон стали куда добрее, а послания в них скрывались тщательнее. В 1954 году к финской художнице обратилась газета London Evening News: британцы предложили ей выпускать по одному комикс-стрипу в день, при условии, что это будут забавные истории с продолжением, лишенные политики, смертей, упоминаний королевской семьи. Янссон согласилась, и семь лет рисования по шесть коротких комиксов в неделю открыли ее работы для миллионов людей и сделали богатой.
Конечно, кропотливый, не терпящий отлагательств труд сказался на здоровье художницы: в какой-то момент ей даже пришлось научить младшего брата рисовать муми-троллей, чтобы тот побыл «литературным негром». Усталость и сдающие нервы Туве Янссон «лечила» курением: как еще более свободная дочь известной эмансипе, она ещё в пуританские тридцатые щеголяла с сигаретой и в мужских брюках. Как вспоминала Ээва Ниеми, дочь викария общины Теува, в которой Туве Янссон расписывала алтарную часть церкви (начинала Туве как серьезный художник — в ее послужном списке, например, фрески для мэрии Хельсинки), «Туве курила очень много табака, так что на такую диковинку — женщину с сигаретой — местные жители приходили смотреть; тогда Туве еще не была знаменитой, иначе в церкви и вовсе собирались бы толпы».
Подобно всякому финну, пусть и шведскоговорящему, Янссон злоупотребляла кофе: уровень потребления этого напитка в Финляндии из года в год самый высокий на душу населения, и весьма вероятно, что был таковым и в годы юности художницы, когда никто такие вещи не замерял. Впрочем, самой опасной «болезнью» в молодости для Туве было не пристрастие к кофе и табаку, а гомосексуальность: до 1971 года людей нетрадиционной сексуальной ориентации попросту отправляли в тюрьму, а болезнью она перестала считаться еще десятью годами позже. Виктор Янссон, узнав, что его дочь лесбиянка, боялся даже произносить это слово на публике во избежание скандала (и это будучи представителем богемы!).
Конечно, кропотливый, не терпящий отлагательств труд сказался на здоровье художницы: в какой-то момент ей даже пришлось научить младшего брата рисовать муми-троллей, чтобы тот побыл «литературным негром». Усталость и сдающие нервы Туве Янссон «лечила» курением: как еще более свободная дочь известной эмансипе, она ещё в пуританские тридцатые щеголяла с сигаретой и в мужских брюках. Как вспоминала Ээва Ниеми, дочь викария общины Теува, в которой Туве Янссон расписывала алтарную часть церкви (начинала Туве как серьезный художник — в ее послужном списке, например, фрески для мэрии Хельсинки), «Туве курила очень много табака, так что на такую диковинку — женщину с сигаретой — местные жители приходили смотреть; тогда Туве еще не была знаменитой, иначе в церкви и вовсе собирались бы толпы».
Подобно всякому финну, пусть и шведскоговорящему, Янссон злоупотребляла кофе: уровень потребления этого напитка в Финляндии из года в год самый высокий на душу населения, и весьма вероятно, что был таковым и в годы юности художницы, когда никто такие вещи не замерял. Впрочем, самой опасной «болезнью» в молодости для Туве было не пристрастие к кофе и табаку, а гомосексуальность: до 1971 года людей нетрадиционной сексуальной ориентации попросту отправляли в тюрьму, а болезнью она перестала считаться еще десятью годами позже. Виктор Янссон, узнав, что его дочь лесбиянка, боялся даже произносить это слово на публике во избежание скандала (и это будучи представителем богемы!).
Прощание с муми-троллями
Туве Янссон и ее карикатуры
В 1960-е годы в Финляндии возрос политический вес «новых левых», из-за чего «пустые» повести и комиксы про муми-троллей стали печатать не так охотно. Возможно, повлияла и скандальная репутация: когда-то Туве сожительствовала с журналистом Атосом Виртаненом, но до свадьбы дело не дошло, и затем долгие годы она провела вместе с художницей Тууликки Пиетиля. Более того, молодая Янссон позволила себе в годы войны гневные выпады в адрес мужчин в целом: «Это мужчины развязали войну, и будь моя воля, я бы вовсе прекратила общаться с этим полом». Так или иначе, поток историй о муми-троллях становится менее бурным: в течение пятнадцати лет выходят только две новые повести о них, самых серьезных и сложных во всей коллекции, «Муми-папа и море» и «В конце ноября».
Необходимости подстраиваться под конъюнктуру ради заработка у художницы не было, поэтому она предпочла попросту бросить старый проект. «Честно говоря, меня начало тошнить от муми-троллей, — признавалась она. — Я никогда больше не буду писать ничего об этих счастливых идиотах, которые без конца прощают друг друга и никогда не бывают обманутыми». Она сосредоточилась на коротких рассказах для взрослой аудитории: стилистически эти произведения находятся где-то между Чеховым, Кафкой и недавней нобелиаткой Элис Манро.
Последние десятилетия своей жизни Туве Янссон проводила преимущественно на острове Кловхарун в Финском заливе: сюда они с Тууликки Пиетиля приезжали на весь теплый сезон вплоть до 1998 года, когда у Янссон обнаружили рак: сначала — операбельный рак груди, а затем — куда более серьезный рак легких. С 2000 года она вынуждена была и вовсе переселиться в госпиталь, который так и не покинула до самой смерти 27 июня 2001 года.
Будучи очень богатой женщиной, Туве Янссон никогда не жила в роскоши —домик на острове был, по сути, единственным атрибутом «не для простых смертных» в ее жизни. Обыкновенная квартира в Хельсинки, походы в ближайшие магазины пешком или на общественном транспорте, собственноручные ответы на письма поклонников — все это было для нее в порядке вещей. Ее карьера началась даже не в 1933-м, когда была опубликована первая книга «Сара и Пелле и осьминоги Водяного», а в 1928-м, когда 14-летняя девочка написала и нарисовала эту историю. Последняя прижизненная работа Туве Янссон (сборник коротких рассказов) датирована 1997 годом, итого — без малого 70 лет. Не иначе как спокойная, тихая и размеренная вторая половина жизни продлила отпущенный ей срок — на радость хоть и не читателям-детям, но думающим читателям-взрослым, увидевшим в сборнике «Путешествие налегке» большого писателя.
Необходимости подстраиваться под конъюнктуру ради заработка у художницы не было, поэтому она предпочла попросту бросить старый проект. «Честно говоря, меня начало тошнить от муми-троллей, — признавалась она. — Я никогда больше не буду писать ничего об этих счастливых идиотах, которые без конца прощают друг друга и никогда не бывают обманутыми». Она сосредоточилась на коротких рассказах для взрослой аудитории: стилистически эти произведения находятся где-то между Чеховым, Кафкой и недавней нобелиаткой Элис Манро.
Последние десятилетия своей жизни Туве Янссон проводила преимущественно на острове Кловхарун в Финском заливе: сюда они с Тууликки Пиетиля приезжали на весь теплый сезон вплоть до 1998 года, когда у Янссон обнаружили рак: сначала — операбельный рак груди, а затем — куда более серьезный рак легких. С 2000 года она вынуждена была и вовсе переселиться в госпиталь, который так и не покинула до самой смерти 27 июня 2001 года.
Будучи очень богатой женщиной, Туве Янссон никогда не жила в роскоши —домик на острове был, по сути, единственным атрибутом «не для простых смертных» в ее жизни. Обыкновенная квартира в Хельсинки, походы в ближайшие магазины пешком или на общественном транспорте, собственноручные ответы на письма поклонников — все это было для нее в порядке вещей. Ее карьера началась даже не в 1933-м, когда была опубликована первая книга «Сара и Пелле и осьминоги Водяного», а в 1928-м, когда 14-летняя девочка написала и нарисовала эту историю. Последняя прижизненная работа Туве Янссон (сборник коротких рассказов) датирована 1997 годом, итого — без малого 70 лет. Не иначе как спокойная, тихая и размеренная вторая половина жизни продлила отпущенный ей срок — на радость хоть и не читателям-детям, но думающим читателям-взрослым, увидевшим в сборнике «Путешествие налегке» большого писателя.
