Виктория Рындина
Три слова о мюзикле «Дубровский»
Герои знакомятся, влюбляются, поют и танцуют. Остаются у разбитого корыта, сжигают «коллекторов», снова поют и танцуют. Расстаются, страдают — догадаетесь, что дальше? Индийское кино, забытые оперетты? Премьера «Дубровского» на сцене Волгоградского музыкального театра.
Кастинг Кима Брейтбурга (автор музыки) на общих основаниях прошли и молодые, и заслуженные (звания имеются!) актеры Волгограда. Скажем о них три слова. Неожиданно. Опытно. Гладко. Задействовав в мюзикле только труппу театра музкомедии, режиссер-постановщик Александр Кутявин развенчал созданные когда-то стереотипы.
Оказывается, вечный серцеед и дамский угодник Леонид Маркин может быть лицедеем и домашним тираном Троекуровым. Жестким, деспотичным и на толику обаятельным. Эффектная блондинка Виктория Миллер, идеально уживающаяся с образом роковой красавицы, — Емельяном Пугачевым, Степаном Разиным и Нестором Махно в одном флаконе. Актрисе досталась роль Егоровны (няня Дубровского), а самой пушкинской героине нежданно-негаданно выпала участь местного гангстера.
Александру Куприну, зовите его просто Дубровским, с новым амплуа пришлось повременить. Авторская установка или собственная интерпретация актера привели к тому, что «Русский Зорро» получился уж слишком милосердным и почти безобидным. Шлягерно-обаятельный и обложечно-глянцевый — таков образ современного Дубровского.
Александру Куприну, зовите его просто Дубровским, с новым амплуа пришлось повременить. Авторская установка или собственная интерпретация актера привели к тому, что «Русский Зорро» получился уж слишком милосердным и почти безобидным. Шлягерно-обаятельный и обложечно-глянцевый — таков образ современного Дубровского.
Маша (актриса Валерия Головкина) попала «в яблочко» с первой попытки. Сладкий голос, детская наивность и сентиментальность — наверное, все же сыгранные. Не будем ставить оценок Станиславского. Но юной жертве отца-самодура зрители, кажется, поверили на все сто.
В обязательном представлении нуждается герой, создавший спектакль в спектакле. Рассказчик Андрей Жданов. Бесстрастно-отстраненный в первых репликах вместе с нарастающей трагедией сюжета он раскалился докрасна. В кульминации актер выходит на свой, высокий, уровень драмы.
Такого количества актеров сцена «музыкалки» не видела уже давно. И ведь играют (да и танцуют) все! Гостья Троекурова в третьем ряду, служанка, почти скрытая кулисой... даже актеры второго плана остро и искренне реагируют на каждую реплику.
Три слова о балетной труппе. Органично. Нестандартно. Народно-хороводно.
История первой неудавшейся любви каким-то удивительным образом оказывается созвучна теме народных танцев. Благодаря юношеской наивности и даже детской светлости Маши Троекуровой затяжные хороводы не кажутся ритуальным хождением по мукам.
Под влиянием безбашенной Егоровны балет гнет линию современного эпатажа. В доме Троекурова танцоры становятся образцом барской распущенности и в то же время вышколенности.
В обязательном представлении нуждается герой, создавший спектакль в спектакле. Рассказчик Андрей Жданов. Бесстрастно-отстраненный в первых репликах вместе с нарастающей трагедией сюжета он раскалился докрасна. В кульминации актер выходит на свой, высокий, уровень драмы.
Такого количества актеров сцена «музыкалки» не видела уже давно. И ведь играют (да и танцуют) все! Гостья Троекурова в третьем ряду, служанка, почти скрытая кулисой... даже актеры второго плана остро и искренне реагируют на каждую реплику.
Три слова о балетной труппе. Органично. Нестандартно. Народно-хороводно.
История первой неудавшейся любви каким-то удивительным образом оказывается созвучна теме народных танцев. Благодаря юношеской наивности и даже детской светлости Маши Троекуровой затяжные хороводы не кажутся ритуальным хождением по мукам.
Под влиянием безбашенной Егоровны балет гнет линию современного эпатажа. В доме Троекурова танцоры становятся образцом барской распущенности и в то же время вышколенности.
О музыкальном решении. Попсово-шлягерно. Не хард-роково. Стильно (или даже стильненько).
Дирижер самозабвенно руководит оркестром, которого нет. Для солидности в «яме» все же сидит несколько музыкантов, но аранжировка выдает «лишние» инструменты (Имеющий уши да услышал).
За несколько дней до премьеры многие СМИ (с разной долей восторженности) прилежно анонсировали: попурри из всех жанров пронзит ухо и сердце даже самому притязательному слушателю. В сухом остатке? Потенциальные хиты а-ля Стас Михайлов, легкие нотки шансона и ванильный хард-рок. Впрочем, в формате мюзикла такое меню оказалось вполне перевариваемым.
Дирижер самозабвенно руководит оркестром, которого нет. Для солидности в «яме» все же сидит несколько музыкантов, но аранжировка выдает «лишние» инструменты (Имеющий уши да услышал).
За несколько дней до премьеры многие СМИ (с разной долей восторженности) прилежно анонсировали: попурри из всех жанров пронзит ухо и сердце даже самому притязательному слушателю. В сухом остатке? Потенциальные хиты а-ля Стас Михайлов, легкие нотки шансона и ванильный хард-рок. Впрочем, в формате мюзикла такое меню оказалось вполне перевариваемым.
“
Волгоградская версия "Дубровского" — это полноценная театральная постановка. В отличие от других городов, где мюзикл равен концертному варианту плюс двум невзрачным декорациям
Метафорично. Ненафталинно. Оригинально — это наши три слова о костюмах. Непримиримость Троекуровых и Дубровских отражается в антагоничности их нарядов. Щегольские фраки цвета осеннего леса против серых устаревших лохмотьев. По словам костюмера Ирины Елистратовой, из старинного антуража героям оставили только яркие цветовые акценты и исторические силуэты. Наряды пепельного цвета, характерные для дома Дубровских, становятся олицетворением сгоревшей усадьбы и жизни.
И, наконец, слово о Пушкине. Работа драматурга Карена Кавалеряна с авторским текстом обошлась без хирургического вмешательства. Не без шрамов, конечно. Герои, например, зачастую выглядят как ходячий словарь афоризмов — чем больше, тем сытнее. И все же проза «золотого века», перекочевавшая в поэзию, осталась узнаваема. Изучать «Дубровского» на основе мюзикла — не самая лучшая затея (Получится, как с кратким содержанием). А вот смотреть и проводить параллели — пожалуйста!
И, наконец, слово о Пушкине. Работа драматурга Карена Кавалеряна с авторским текстом обошлась без хирургического вмешательства. Не без шрамов, конечно. Герои, например, зачастую выглядят как ходячий словарь афоризмов — чем больше, тем сытнее. И все же проза «золотого века», перекочевавшая в поэзию, осталась узнаваема. Изучать «Дубровского» на основе мюзикла — не самая лучшая затея (Получится, как с кратким содержанием). А вот смотреть и проводить параллели — пожалуйста!
